Старые представления о «самозарождении» паразитов

Ещё сто с небольшим лет назад многие учёные считали пузырчатые формы, или «водянки», ленточных червей за совершенно особый класс животных и полагали, что глисты возникают во внутренних органах путём самозарождения из «испорченных соков» хозяина. Действительно, трудно было представить себе, как, например, пузырь овечьего мозговика мог откуда-то со стороны проникнуть внутрь черепа овцы и как затем его потомство могло бы попасть в мозг к другой овце.

Правда, ещё в XVIII веке один из крупнейших натуралистов того времени, петербургский академик Паллас, высказал правильную мысль, что глисты или их яички, выделяющиеся из человека или животного, передаются другим людям и животным через пищу, питьевую воду, а может быть, также и через воздух.

Эту мысль Паллас подкреплял тем соображением, что глистные болезни чаще наблюдаются в густонаселённых местностях, «особливо же там, где народ ведёт жизнь неопрятную, где атмосфера и сырой климат споспешествуют к сохранению глистных яичек, где воды, содержащиеся в прудах, открытых колодцах или реках, уносящих из города различные нечистоты, составляют обыкновенное питье».

Далее Паллас обратил внимание и на то, что отдельные виды паразитов бывают приурочены к определённым группам животных-хозяев, «поелику их яички только в известных животных находят сообразную себе теплоту и пищу, служащую к их развитию».

Однако Паллас не мог подкрепить своего мнения прямыми опытами или наблюдениями, и большинство его современников и учёных следующего поколения относилось к его гипотезе очень скептически. «Хотя справедливо говорят: „Homo homini lupus est“ (человек человеку волк), — иронизировал д-р Бремсер, крупный гельминтолог первой половины прошлого века, — но в Европе по крайней мере люди съедают друг друга только в переносном смысле» и, следовательно, не могут непосредственно заражаться глистами друг от друга.

Невозможно, по мнению Бремсера, и заражение через пищу или питье: «За чистотою употребляемой нами пищи мы наблюдаем рачительно. Это сообщение, конечно, могло бы произойти посредством воды... Но сколь длинный путь должно совершить таковое глистное яичко! Сколь долго должна сохраняться жизнь его при весьма неблагоприятных обстоятельствах, отчего скоро умирают все глисты?»

Как же представляли себе в таком случае зарождение глистов современники и последователи Бремсера?

В университетском курсе зоологии московского профессора Ловецкого (1832 год) вопрос этот излагается так: «Зародышем глистов в кишечном канале служит питательный сок и слизь, а в прочих органах кровяная сыворотка, коих некоторые капли, удерживая постоянно своё жизненно химическое смешение, следовательно, не извергаясь вон и не претворяясь ни в существо крови, ни в тело животного, наконец делаются самостоятельными организмами, или глистами...

Когда количество питательных веществ превышает силу всасывающих и испражняющих сосудов и когда масса слизи и кровяной сыворотки беспрестанно умножается, тогда глисты по большей части зарождаются; ибо питательный сок, слизь и кровяная сыворотка суть единственные источники, из которых глисты почерпают свою жизнь и образование».

В соответствии с этими представлениями распространение печёночного сосальщика Ловецкий приписывал прямому влиянию сырости пастбищ, а пузыри овечьего мозговика, по его мнению, «зарождаются в ягнятах одного года от трудности выхождения зубов, от солнечного зноя, от ударов в голову, от худого корма и проч.».

В те додарвиновские времена, когда большинство учёных стояло на позиции неизменности видов, в пользу теории самопроизвольного зарождения паразитов приводилось и такое глубокомысленное соображение: если бы глисты, вши и другие подобные существа были бы созданы вместе с другими видами животных при «сотворении мира», то пришлось бы допустить, что первые люди — Адам и Ева — должны были носить в себе всех встречаемых у человека паразитов, а при таких условиях наши прародители едва ли могли бы остаться живыми после грехопадения и изгнания из рая.